Бубенцы знакомы человеку с древнейших времен. При раскопках в Новгороде их обнаруживали во всех культурных слоях с X по XV века. Конструкция бубенца была весьма проста. Внутри полого шара свободно помещалась металлическая дробина (иногда несколько), которая при раскачивании или тряске играла роль ударника. Корпус бубенца был цельный или состоял из верхней и нижней половин. В первом случае он отливался целиком. Во втором – сначала отливались или штамповались две половинки, а затем соединялись между собой с помощью канта или пояска. В верхней части каждого из них находилось ушко для подвески. Иногда внутри бубенца укреплялся еще один меньшего размера – такой бубенец называли двойным. Характерной особенностью бубенцов являлось наличие в них отверстий и разрезов, которые, обеспечивая вибрацию стенок и выход звука, придавали бубенцу необходимые акустические качества и одновременно украшали его.

Бубенцы имели самое широкое применение. Они вешались на животных и ловчих птиц, прикреплялись к одежде людей, различным предметам в жилых помещениях, повозкам, музыкальным инструментам, игрушкам. Но наиболее широко бубенцы применялись в конской упряжи. В XIX веке российское правительство не раз издавало постановления, запрещавшие употребление поддужных колокольчиков частным лицам, потому что красивый звон колокольчиков очень понравился людям, и они стали использовать их повсеместно. Работникам дорожных станций стало невозможно заранее отличить приближение курьерской и почтовой упряжки и вовремя приготовить смену лошадей. Однако страсть к езде на тройке со звоном была велика, а привычка к такой езде настолько укоренилась, что частные владельцы научились обходить правительственные запреты. Примерно с середины XIX века на шеи всех трех лошадей стали надевать ошейники с укрепленными на них гирляндами бубенцов. В отличие от раскрытого колокольчика устройство бубенца в виде глухого полого шара не позволяло извлекать сильный звук. Поэтому на бубенцы запреты не распространялись, и их можно было подвешивать в неограниченном количестве. Упряжные бубенцы выполняли не столько сигнальную, сколько чисто художественную функцию – услаждать слух едущих, а также функцию «магическую» – разгонять встречную нечистую силу. Отсутствие ограничений на число употребляемых бубенцов привело к тому, что из нескольких десятков бубенцов, подобранных по размеру, а, следовательно, и по тону, стали составлять «гамму», то есть созвучную группу, производившую при езде ансамблевое звучание. Размеры упряжных бубенцов сравнительно невелики. Когда запреты на применение колокольчиков были отменены, на тройках стали одновременно употребляться и бубенцы, и колокольчики. Их совокупный звон способствовал веселому, радостному настроению. Этот звон был по своему характеру совершенно неповторим и остался в музыкальной памяти современников под названием «ямской гармони». Бубенцы подвешивались не только к деталям конской упряжи. Так, в северной России они прикреплялись к оглоблям одноконной повозки.
В народе бубенцам давали различные прозвища – воркуны, позвонцы, ширкуны, болхари, глухари, балабончики, гормотунчики, а в русской литературе мы находим множество восторженных свидетельств современников:
«Тройка, рванувшись и стуча по доскам, вылетела из каретника, сверкая лаком и медью коляски, кидая свежими комьями с копыт пристяжных, заливаясь подобранными бубенцами». (А.Н. Толстой)

«Слышишь – мчатся сани, слышишь – сани мчатся.

Хорошо с любимой в поле затеряться.

Ветерок веселый робок и застенчив,

По равнине голой катится бубенчик». (С.А. Есенин)

«Мчится тройка, из упряжи рвется,

Не смолкает бубенчиков звон,

Облачко за телегою вьется,

Ходит кругом земля с двух сторон…». (И.С. Никитин)